«Путин к каждому футболисту «Терека» подошел и пожал руку». Интервью Руслана Аджинджала

За долгую карьеру футболиста Руслан Аджинджал выступал во многих клубах. В том числе в «Краснодаре», «Крыльях Советов», «Тереке» (сейчас — «Ахмат»). В большинстве команд ему удалось стать по-настоящему знаковым игроком. При этом на профессиональном уровне Аджинджал выступал аж до 41 года, что является редкостью по меркам какой угодно лиги.

В 2016 году он начал тренерскую деятельность, а в последние годы входил в штаб Александра Кержакова в «Томи» и «ПАРИ НН». Нижегородский клуб как раз был последним местом работы 48-летнего специалиста. С тех пор он без работы в футболе, но надеется со временем к ней вернуться.

Главное в интервью:

• почему штаб Александра Кержакова покинул «ПАРИ НН» и не воссоединился потом на Кипре;
• как Аджинджал воспринял начало войны на родине после распада СССР, и как дядя не пустил его на фронт добровольцем;
• как отказался перейти в турецкий топ-клуб из-за комфортных условий в майкопской «Дружбе» и встретил дефолт в «Балтике»;
• как выбрал «Торпедо-ЗИЛ» вместо ЦСКА из-за обещания Борису Игнатьеву;
• как президент «Уралана» Кирсан Илюмжинов оплачивал футболистам и их семьям отпуск на Кипре;
• каким Леонид Слуцкий был в начале своего пути в Элисте и насколько изменился за эти годы;
• как Рамзан Кадыров выплатил премиальные футболистам «Терека» после двух поражений;
• впечатления от встречи с Владимиром Путиным после победы над «Лехом» в Кубке УЕФА;
• из-за чего не перешел в чемпионский «Рубин», хотя Аджинджала хотел видеть в команде лично Бердыев;
• участие в том самом «странном» матче «Терек» — «Крылья Советов» в 2009-м;
• конфликты с Юрием Газзаевым и Александром Тархановым. Уход из «Крыльев» и возвращение в Самару;
• приглашение в «Краснодар» на закате карьеры. Развенчание мифа о том, что Сергей Галицкий лезет в тренировочный процесс.

«Абсолютно не удивило, что кипрский клуб не позвал меня и Казакова в штаб к Кержакову»

— Чем занимаетесь после ухода из «ПАРИ НН»?

— Сейчас всем, что связано не со спортом, к сожалению. Занимаюсь делами вне его. У меня есть бизнес. Но слежу за футболом, смотрю матчи.

— При этом желание работать в футболе никуда не пропало?

— Конечно. Как оно может пропасть? Я люблю футбол и все, что с ним связано, мне доставляет удовольствие. Поэтому далеко от любимого спорта я точно не буду находиться.

— Неужели за это время вообще не было никаких предложений?

— Все было на уровне разговоров, но не доходило до конкретики. Поэтому не вижу смысла говорить об этом, честно признаюсь.

— Многие тренеры ездят на стажировки. Планировали ли вы что-то подобное?

— Нет. Просто в эти дни хотелось уделить внимание родным и близким. Съездил на родину, в Абхазию. Встретился с друзьями, родственниками. К сожалению, ранее был занят, и не было возможности их увидеть. А тут появилось свободное время, чтобы я уделил им внимание.

— Ранее вы рассказывали нам, что Александру Кержакову при назначении в «Кармиотиссу» поставили требование прийти в клуб без своего тренерского штаба, в который входили и вы. Не удивило такое требование киприотов?

— Почему меня должно это удивлять? Это же клуб ставит условия и определяет, кому быть тренером. Меня абсолютно не удивило это условие. Не назвал бы это требованием. В этом как раз никаких проблем нет.

— Немного удивляет, когда человеку говорят не брать с собой штаб, с которым он работал несколько лет.

— Мне сложно рассуждать об этом. Александр был главным тренером, а я — его помощником. Его позвали на Кипр. Наверное, это был шаг вперед. Ему поставили условия, он на них согласился, вот и все.

— На днях было объявлено об уходе Кержакова из «Кармиотиссы». Не связывались с ним по этому поводу?

— Не связывался. Наверняка ему сейчас не до разговоров. Думаю, безусловно, он переживает из-за ухода из кипрской команды. Сложно сказать, что не получилось.

«В «Нижнем» у нас было всего 13 «живых» футболистов. Только ленивый не отправлял в Первую лигу»

— Чем запомнилась совместная работа с Александром и Владимиром Казаковым в «Томи» и «Нижнем Новгороде»?

— Мы проделали очень большую работу и в Томске, и в Нижнем Новгороде. Было непросто. Когда пришли в «Томь», там была сумасшедшая поддержка от руководителей клуба, но пришлось практически полностью менять состав. Это дало положительный эффект. Во втором круге мы вылезли из сложной ситуации. Было приятно работать в этом коллективе.

То же самое могу сказать и про «Нижний». Было сложно, особенно в первое время. По сути, у нас было всего 13 человек «живых» футболистов. Только ленивый нас не отправлял в Первую лигу. Хорошо, что ребята оказались очень ответственными и их это очень сильно задело. Мы постарались их грамотно подготовить, настроить. Поэтому и избежали вылета. То есть проделана огромная работа и главного тренера, и помощников, и руководителей клуба. Проблем никаких не было.

— Что вообще характеризует Кержакова как тренера? Многие обращали внимание, что в работе Александра прослеживались идеи Антонио Конте.

— Да, у Александра во время игровой карьеры было достаточно известных тренеров. Думаю, от каждого он что-то почерпнул, но двигается своим путем. Однако как можно не учиться, например, у таких людей, как Спаллетти, Манчини? С ним работали настолько яркие представители тренерского цеха, что было бы неправильно не воспользоваться их знаниями. Поэтому что-то он наверняка взял от них, но в любом случае у него много своего. По крайней мере, так было.

— Было ли какое-то объяснение от руководства «Нижнего», почему вы должны были покинуть клуб?

— У нас просто был контракт на год. Он закончился, а представители клуба не захотели продлевать соглашение с Кержаковым. Соответственно, с нами тоже. Не будем же мы оставаться, если мы приходили в его штабе. Мы — одна команда, а в клубе знали, что мы везде во всем поддержим Александра.

— Просто было странно, что удалось сохранить прописку в РПЛ, но контракт не продлили.

— Не знаю, объясняли причины Александру или нет. Он мне этого не озвучивал. Думаю, тут предельно прозаичная история. Соглашение закончилось, а руководители посчитали, что нужен другой специалист, новый вектор, скорее всего. Трудно судить, о чем думали руководители, но факт остается фактом. Возникла возможность пригласить другого тренера, это и сделали. Конечно, неожиданно было, но как есть. После окончания соглашения мы пожали друг другу руки и разошлись. У меня ни на кого зла точно нет.

— Ходили слухи, что Михаил Галактионов приходит в клуб якобы потому, что показывал в молодежной сборной яркий футбол, а при Кержакове была недостаточно атакующая игра…

— Просто у нас закончился контракт, а люди в клубе посчитали, что пойдут дальше с Галактионовым. Он работал с молодежью, а в «ПАРИ НН» изменился вектор в эту сторону. Сказали, что будут больше внимания уделять юным игрокам. Они и подписывали практически только молодых футболистов.

«С 2008 года в Абхазии ничего не изменилось, а если и меняется, то очень медленно»

— Вы сказали, что ездили в Абхазию недавно. Как часто там бываете?

— Не был там три года до того, как прошлый сезон закончился. Не было времени. Приезжал только тогда, когда какого-то близкого человека терял. А вот просто приехать на недельку или дней на десять и провести время со всеми не удавалось. Поэтому вот сейчас съездил, пообщался. Всех увидел, кого хотел.

— Как можете оценить, насколько сильно жизнь в Абхазии изменилась с 2008 года?

— На мой взгляд, либо ничего не изменилось, либо, если и меняется, то очень медленно. Мне бы очень хотелось, чтобы на моей родине что-то поменялось, чтобы страна развивалась. Этого немного не хватает. Очень переживаю за происходящее там, но пока не вижу изменений в лучшую сторону, если честно.

— У вас же была попытка заняться развитием в каком-то плане, когда вы занимали пост президента федерации футбола республики. В чем заключалась эта работа?

— Это же общественная организация. Я вместе со своей командой, а также многие руководители местных клубов приложили множество усилий, чтобы постараться как-то изменить сам чемпионат. Да и вообще старались улучшить все, что касалось футбола. Думаю, нам немножко удалось это сделать.

Мы успешно провели чемпионат мира среди непризнанных республик (ConIFA). Наша страна заняла первое место. Нам хотелось объединить нацию вокруг спорта. Непростое же время было, да и сейчас продолжается. Так что тот период вспоминаю с большой радостью и гордостью за страну. Вся Абхазия была вовлечена. Ощущалось, что это настоящий праздник. Было единение: все болели, переживали, думали о сборной. Такого события в Абхазии не было очень давно. У меня не хватает даже слов описать все. У нас же футбол всегда любили и любят до сих пор. Очень хорошо было.

— С момента вашей работы по нынешние дни футбол в республике изменился как-то в лучшую сторону?

— Понимаете, когда в стране не все очень гладко с экономикой, образованием, сельским хозяйством и чем-то еще, спорт не может выделяться и быть в наилучшем состоянии. Все взаимосвязано. Есть большие проблемы во всех направлениях, в том числе и в футболе.

Тем не менее сейчас на посты пришли молодые ребята, которые имеют к спорту прямое отношение. Очень надеюсь, что у них все получится. По крайней мере, у них огромное желание что-то изменить, постараться сделать все возможное. Я им этого желаю.

— В Крыму есть непонимание того, что их до сих пор не принимают в РФС. Как к этому относятся в Абхазии?

— Считаю, что надо у себя все наладить перед тем, как куда-то выходить. Если у себя все будет сделано качественно и красиво, тогда можно двигаться дальше. Надо же двигаться поэтапно. Хотя есть люди, которые считают, что надо сразу начинать в чемпионатах России выступать. Безусловно, участие там стало бы хорошей ступенью для развития футбола в Абхазии. Но все упирается в политику. Это деликатный и сложный вопрос. Думаю, в ближайшее время его никак не решить.

«В такой страшный момент, как война, я остался один и не понимал, где моя семья»

— Расскажите, как начинали заниматься футболом в Сухуме?

— Сперва, когда я вслед за братом только решил пойти в секцию, меня забраковали в сухумской футбольной школе. Мне сказали, что записаться на футбол невозможно. И даже не посмотрели, на что я способен. Развернулся просто и ушел. Брат при этом за мной последовал. Потом мы за школьную команду удачно сыграли на турнире, и этот тренер, который забраковал меня, пришел за мной и Бесланом в школу. Пригласил уже нас официально на тренировку в ДЮСШ.

— Вы еще в сухумском «Динамо» числились, когда распад СССР случился?

— Да, мы были там. Олег Васильевич Долматов пригласил нас в команду, когда нам было 15. Когда же нам исполнилось 17 лет, произошел распад. Соответственно, далее меня и брата пригласили в майкопскую «Дружбу», и мы поехали туда.

— Война уже началась, когда вы были в Майкопе. Вы вспоминали, как Беслан и все родственники оказались в Сухуме на момент начала боевых действий. Каково вам было?

— Конечно, мы обсуждали это со всей семьей и друзьями потом. Это самый сложный и тяжелый период для всей Абхазии вообще. Эти события навсегда останутся в памяти людей. Когда все произошло, я находился в Майкопе, так как получил травму. Из-за нее не мог поехать на родину вместе с Бесланом. Руководители клуба попросили остаться и подлечиться. В итоге в такой страшный момент я остался один. Знал, что началась война, и не понимал, где моя семья. Не имел информации о своих родных и близких вообще.

— Читал, как дядя вам запретил идти воевать, хотя вы хотели. Расскажите.

— Встретил дядю в Чечне, когда собирался на фронт. Невозможно было просто так попасть через границу. Там были грузинские войска уже. В итоге добровольцы шли через Чечню, только так можно было попасть в Абхазию через перевал. Мы поехали в итоге с товарищем Тамазом Еником. Там мы и встретили моего дядю. Он сказал Тамазу: «Бери его и возвращайтесь туда, откуда приехали. Без вас разберемся». Ничего не оставалось, кроме как вернуться.

— Семья же потом приехала в Майкоп. Как им удалось все-таки перебраться?

— Появился корабль, который начал перевозить детей, женщин и стариков из Гудауты до Сочи, если не ошибаюсь. То есть возник своеобразный коридор, по которому можно было доехать. Так семья и добралась.

Тяжелое время. Во время войны не бывает, чтобы кому-то было хорошо и приятно. Все, кто мог из родственников воевать, делали это. Отец, дядя, братья, друзья, соседи… Они защищали свою страну. Не нужно было даже никого просить-уговаривать. На стороне Абхазии воевали и грузины, которые жили у нас в стране.

— В прошлом интервью нам вы рассказывали, как вернулись в свою сухумскую квартиру, а она была с огромной дырой в стене. Ремонтировали потом ее, или она в том же состоянии?

— Когда мы вернулись, квартира была пустой и с дырой действительно. Впоследствии отец ее то ли продал, то ли подарил кому-то… Особо уже не интересовался. Потому что мы купили квартиру в другом месте, когда могли себе позволить. Переехали.

«Не отнеслись серьезно к предложениям стамбульских грандов. Не понимали, стоит ли ехать за границу»

— Что из себя представляла майкопская «Дружба» в начале 90-х годов?

— На самом деле у нас была очень хорошая команда. Ее тренировали Нурбий Хасанбиевич Хакунов и его помощник Виталий Лебедев. Хорошие специалисты, которые создали боеспособный коллектив. Тогда в Первой лиге при нас «Дружбе» удалось занять четвертое и седьмое места. Так высоко она не поднималась никогда! У нас в составе был сплав молодости и опыта. И мы дошли до полуфинала Кубка России 1993 года, проиграв только с минимальным счетом «Торпедо» в Москве, которое потом выиграло трофей. Этот период был очень значимым для нас.

— Вы рассказывали, как после выхода в полуфинал Кубка вас приглашали либо «Бешикташ», либо «Фенербахче». Спустя столько лет не жалеете, что все же не поиграли за кого-то из стамбульских грандов?

— Мы были молоды, и нас все устраивало: играли в хорошей команде, люди к нам относились очень тепло, болельщики на руках носили. Честно сказать, даже не понимали, стоит ли вообще что-то менять и ехать за границу… Поэтому мы не отнеслись к этому серьезно. Было и было. Сейчас вспоминаю эти моменты — пришли, поговорили, ну и ладно.

— Помните, как в «Балтику» перешли?

— Да. На наш второй год выступлений в «Дружбе» в Майкоп приехал человек и сказал, что нас хотят пригласить в Калининград. Более того, нас приглашали, когда мы отправлялись туда на выезд. Тогда мы с Бесланом решили, что надо двигаться дальше, и переехали в Калининград.

— Каким запомнился период в Калининграде?

— Город и тогда был очень красивым и интересным. Ну и важно, что там были сумасшедшие в хорошем смысле болельщики, которые очень любили и всегда поддерживали команду. Создавался всегда большой ажиотаж вокруг футбола. Пробыли там шесть лет, и это место стало для меня по-настоящему дорогим. На всю жизнь запомнил это время.

Когда вышли в Высшую лигу с «Балтикой», это был грандиозный праздник для всего города. Люди смогли увидеть воочию все ведущие команды российского чемпионата. Такие игры проходили всегда с особым настроем.

— Чья заслуга, что и внутри клуба такой хороший коллектив был?

— Руководителей. Там были Корней Андреевич Шперлинг и Герман Ткаченко. Создали неплохие условия. Ткаченко был отличным президентом. И губернатор области Юрий Маточкин помогал команде — даже перед операцией слушал по радио, как играет «Балтика». Мог после игры зайти в раздевалку и вне зависимости от результата пожать всем ребятам руки, поблагодарить за матч. Жил командой. И хорошо выступали!

Если первое лицо региона искренне любит футбол, то и с клубом все будет хорошо. Если все наоборот — команда будет кое-как выживать.

— Вы говорили, если бы не дефолт, то не ушли бы из клуба. Как это выглядело? Платили одну зарплату, а на следующий день она уже стала копейками, на которые не прожить?

— Так оно и было! Совершенно другие деньги. Да и даже то, что ты заработал, тебе не могли выплатить, несмотря на дефолт. Точные суммы не помню. Но условно, должны были тебе 10 тысяч долларов, а выплатили ту же сумму рублями, например. Очень серьезная разница. А клуб был бюджетным, и это событие на нем очень сказалось. В то время там было не до футбола и клуба. Кризис же был серьезным.

— Тяжело было уезжать из Калининграда?

— Мне — очень. Все же шесть лет — серьезный срок. Ведь если бы нас что-то не устраивало в «Балтике», мы бы давно оттуда уехали. Там было максимально комфортно.

«В ЦСКА нас долго уговаривали перейти. Если бы предложение пришло раньше, все было бы иначе»

— У вас был выбор, куда перейти — в ЦСКА или «Торпедо-ЗИЛ». Почему все же не в стан армейцев, хотя там работал Олег Долматов, который вам знаком был?

— Так получилось, что мы с Бесланом дали слово Борису Петровичу Игнатьеву, мол, перейдем в «Торпедо-ЗИЛ», подпишем контракт. В итоге спокойно поехали туда. Через какое-то время нам начали звонить из ЦСКА, приглашали. Однако пришлось сказать, что мы уже пообещали и не можем поступить иначе. В армейском клубе нас долго уговаривали, призывали не переживать.

— Вы рассказывали, как чеченские руководители ЦСКА не сдавались и пытались сыграть на национальных чувствах, а потом вы перестали брать трубку. Не страшно было?

— Я и Беслан объяснили им свою позицию и просто смогли сделать так, как хотели на тот момент. Вот и все. Мы же дали слово. Не могли его нарушить. Если бы предложение от ЦСКА пришло раньше, все было бы совсем иначе. А тут уже практически подписали контракт с «Торпедо», и вдруг появляется вариант с армейцами. Но мы уже ничего не могли сделать.

— У Игнатьева же были очень тяжелые тренировки, верно?

— Тренировочный процесс был действительно нереально сложным. Я вроде бы привык к нагрузкам, но у него они были еще мощнее. Помните, Павла Яковенко вспоминали как пример кошмарного тренировочного процесса для игроков? У Бориса Петровича примерно такой же.

При этом сам он не был каким-то суровым тренером. Улыбчивый, любил посмеяться, когда хорошее настроение. Игнатьев был весьма коммуникабельным, общался с командой, поддерживал футболистов. Вот только тренировки были тяжелыми…

— После «Торпедо-ЗИЛ» вы впервые разошлись по карьере с братом. Насколько сложно давалось это?

— Для меня это тяжело было. Мы же привыкли быть рядом вместе. А тут новый этап в карьере. И жизнь друг без друга какая-то иная сразу. Непохожа на что-то прежнее. Одно дело, когда ты всегда с братом и знаешь, что он всегда рядом. И тут резко мы двигаемся сами по себе. Непросто.

«В «Уралане» к Слуцкому сразу относились с уважением. Он максимально приближает игроков к себе»

— Почему решили в «Уралан» перебраться?

— Скажу как есть: я очень хотел уйти из «Торпедо». Не ощущал себя в своей тарелке. Еще зимой подходил на сборах к тренеру и говорил: «Поймите меня, я хочу уйти». Даже не знал, куда идти, но понимал, что это надо сделать. Чувствовал там себя очень некомфортно. Плюс меня начали преследовать травмы. В общем, чувствовал, что просто не мой клуб. Поэтому было вообще не важно, куда переходить.

Когда подошел к Игнатьеву, он меня не отпустил. Пошел к Валентину Козьмичу Иванову, который был вице-президентом клуба. Легендарная личность. Но он тоже меня не отпустил. А как только появилась возможность, ушел, не задумываясь.

При этом удалось перейти в «Уралан» к очень хорошему человеку Сергею Павлову. В Элисте была собрана очень хорошая команда, влился сразу в нее. Со многими людьми оттуда дружу по сей день. Мы очень хорошо играли, вышли в Премьер-лигу.

— Город болел футболом при Кирсане Илюмжинове?

— Да, конечно. Сам президент был очень серьезной фигурой и много всего делал для команды Он уделял столько времени ей, что его просто невозможно было подвести во всех отношениях. Поэтому мы и добились результата.

— Его часто вспоминают как слегка одиозного персонажа. Каким человеком он был?

— Очень интересный. Если приходил в команду и что-то спрашивал, у него всегда улыбка на лице была. Но Илюмжинов и не мог себя иначе вести. Он же руководитель, переживал душой и сердцем.

Помню, как президент приехал и говорит: «Что-то вы долго в Элисте находитесь. Ну-ка поезжайте в Москву и готовьтесь там». И мы в столице почти две недели были. В этом плане был очень понимающий. Знал, что нужно футболистам и что необходимо делать для команды. Также он как-то весь коллектив повез с женами и детьми на Кипр, оплатив все. 10-14 дней за счет клуба отдыхали. Поощрял нас таким образом.

— Никогда не видели интервью, где Илюмжинов рассказывал, как его забирало НЛО? Игрокам ничего подобного не говорил?

— Конечно, видел это интервью (смеется). Но при мне таких историй точно не было.

— Вы поработали в Элисте с Игорем Шалимовым, и при нем команда вылетела. Что было не так?

— Скорее всего, ему просто не хватило опыта. А так нет сомнений, что он может работать тренером. Посмотрите, в скольких клубах он был. Везде добивался результата.

— Затем команда досталась Слуцкому. У него на тот момент почти не было опыта на взрослом уровне. Как его воспринимала команда?

— Он же был не посторонний человек для нас. Леонид Викторович до этого тренировал дубль. Так что к нему относились все с уважением. Когда же его назначили главным тренером, никто не удивился.

— Он тогда так же много шутил?

— Да. У него все построено на коммуникации. Это нормально. Так и должно быть. Футболистам и тренерам необходимо находить язык общий между собой. Если ты работаешь тренером, то должен чувствовать игроков, слышать их и понимать. Понятно, что сам принимаешь всегда решения, но слушать футболиста ты обязан. Ведь хочется достигать результата, а игроки являются проводниками твоих идей на поле. Одно не может быть без другого. Надо быть на одной волне. Он не дистанцируется от команды. Наоборот, максимально к себе приближает игроков.

— Он сильно изменился за те годы, что вы его знаете?

— Думаю, да. Причем в лучшую сторону! Сперва он был простым тренером дубля, а потом пошел вверх по карьерной лестнице и многого добился. За специалиста говорят его результаты, а Слуцкий выиграл все что можно в России. Поэтому нельзя сказать, что не изменился.

— Сейчас у него небольшой ступор в карьере после неудач в «Рубине». Как думаете, почему он произошел?

— На этот вопрос не могу точно ответить. Предполагаю, что в Казани делали большую ставку на легионеров, а в связи с политической ситуацией все иностранцы разъехались. После этого команду сложно перестраивать. Плюс у каждого тренера бывает момент, когда ему нужна пауза. Возможно, он ушел просто потому, что устал.

— Думаете, Слуцкий еще способен вернуться на свой тренерский пик?

— Уверен, что у него все будет хорошо. Он хороший специалист. Думаю, точно возглавит хороший проект здесь, или снова попробует себя за границей. Почему нет? По крайней мере, я ему желаю поскорее вернуться к тренерской деятельности, своим прямым обязанностям.

Хотя, мне кажется, Леонид Викторович и сейчас комфортно себя чувствует. Он же сейчас ведет передачи, берет интервью — вполне неплохо получается. Вдруг ему так это все понравится, что он вообще не захочет к работе тренером возвращаться. Может быть, ему максимально нравится, чем он сейчас занимается, и ему это приносит больше удовольствия?

«Кадыров — не руководитель, а мечта для футболиста. Выплатил премиальные после двух поражений»

— Вы уходили из Элисты из-за финансовых проблем в клубе?

— Это тоже. Однако мне и поступило хорошее предложение от «Терека». Как раз привлекло, что команда будет играть в премьер-лиге. Когда разговаривал с руководителями, они сразу обозначили серьезные задачи, амбиции. Главное, что у клуба была база в плане финансирования, да и его жизнедеятельности в целом. Поэтому я легко согласился и ни грамма не жалею об этом.

— С Рамзаном Кадыровым встретились при подписании контракта?

— Нет, там были руководители клуба, которые занимались непосредственно его делами на то время. Однако с Кадыровым я встречался не один раз, когда находился в команде.

— Каким человеком он запомнился?

— Мне Рамзан Ахматович запомнился хорошим и приятным руководителем. Он приходил и говорил, что думал. Еще как-то раз у нас случилась задержка по зарплате. Очень редкая история для «Терека» тогда. Даже не помню, из-за чего это произошло. И тут приехал Кадыров и узнал об этом. С тех пор у нас никогда не было ничего подобного, никаких задержек.

Кроме того, не забуду никогда, как мы проиграли два матча подряд, но в очень серьезной борьбе. В итоге Кадыров выплатил премиальные за эти два матча! Он пришел к нам и сказал, что мы молодцы, так как сражались и пытались исправить ситуацию, не уступили на поле. Вы только представьте это! Входил в положение максимально. Не руководитель, а мечта для футболиста в то время! В этом весь Рамзан.

— Бывали в его резиденции? Сергей Омельянчук, который играл в Грозном чуть позже, рассказывал, что команду возили туда на концерты Пьера Нарцисса и других звезд.

— Нет. Тогда же только-только закончились все конфликты в Чечне. Мы в резиденции не были. Однако помню, как мы приехали в Гудермес, где чествовали команду по итогам выхода в Высшую лигу. В здании, где происходило торжество, за ночь поменяли пол! Даже запах краски был. Это было сделано во избежание каких-то террористических моментов. На том мероприятии присутствовали Рамзан, болельщики. Был концерт, давали подарки. Еще Кадыров часто приезжал в Кисловодск на нашу базу. Много общался с командой.

— В Кубке УЕФА вы прошли «Лех» вместе с «Тереком». Что чувствовали?

— Для меня игра в еврокубках стала большим счастьем. Помню те эмоции. Столько было радости у людей, когда прошли дальше! При этом, мне кажется, команда так не радовалась, как болельщики. Настроение было праздничным.

— После московского матча у команды состоялась внезапная встреча с Владимиром Путиным. Какие впечатления от нее остались?

— А какие могут быть впечатления, когда президент страны приходит (смеется)? Вряд ли кто-то из команды ожидал этого. Нам сказали, что приедет человек с аппарата президента и хочет пообщаться с командой. И вот мы сидим после игры, а тут Владимир Владимирович заходит. Думали: «Боже, как такое возможно?».

Это было непринужденное общение, в основном шутили. Ни для кого же не секрет, что у президента хорошее чувство юмора. Он тоже шутил. Самое интересное, что Путин к каждому из нас подошел и со всеми за руку поздоровался. Сказал, что смотрел футбол, переживал, болел.

«Дважды встречался с Бердыевым ради разговора о возможном переходе в «Рубин»

— Из Грозного вы переехали во Владивосток в «Луч». Долго к перелетам привыкали?

— А я почему-то в целом эти перелеты очень спокойно переносил. Да, может быть, было как-то непривычно, необычно. Но как-то было все комфортно. Возможно, дело опять же в тренере. Там был уже знакомый мне Павлов. Помимо того, что он классный тренер и человек, он еще и серьезный мотиватор. Все время находил слова, после которых кровь закипала. При нем мы и «Локомотив», и ЦСКА, и «Спартак» обыгрывали… Павлов очень серьезную работу проводил вместе со своими помощниками. Создавал условия для игроков, как в свое время это делал Валерий Лобановский: чтобы у футболистов голова не болела. Мы и добивались хороших результатов. Так что для меня трансфер в «Луч» прошел абсолютно безболезненно.

— Многие говорят о Дальнем Востоке, что это немного другая Россия, иной мир.

— Абсолютно согласен. Там все по-другому. И люди особенные, и город. Владивосток очень красивый. Если честно, даже не мог представить, что он может быть таким. Мне очень понравился. И отношение к команде было великолепное. Губернатор Сергей Дарькин сходил с ума от футбола, всегда поощрял команду и устраивал разные встречи для нее: куда-то вывозил всегда, приглашал в рестораны. Отношение в каком-то плане было сумасшедшее. Премиальные тоже большие были.

— В «Крылья Советов» переходили целенаправленно к Слуцкому?

— Да. Он мне позвонил, мы сели, поговорили, и я согласился. Единственное, сразу спросил его: «Играть будет тот, кто больше зарабатывает? Или кто больше заслуживает?». После устраивающего меня ответа я сказал, что перехожу.

— Что скажете о той команде?

— Она была очень мощная. Сумасшедшая конкуренция, особенно на моей позиции. А я выиграл ее! При этом все же считаю, что «Крылья Советов» с тем составом не добились тех результатов, которые должны были. Мы могли и на большее замахнуться. Команда была очень сильной, как и тренерский штаб. К тому же полностью сопутствовала поддержка со стороны клуба и болельщиков. В призы попасть было сложно, наверное. Но находиться на четвертых-пятых местах регулярно могли.

— В статусе одной из главных звезд приходил Ян Коллер. Какие первые впечатления оставил?

— Очень большой! Не просто высокий, а вообще большой в целом! Иржи Ярошик был тоже высоким парнем, но Коллер — это какая-то скала просто. При всем при этом Ян был не только сильным футболистом, но и очень приятным человеком. Душевным. Несмотря на то что выглядит как гора. Очень положительные впечатления оставил. Душка!

— В команде еще был футболист из Северной Кореи Цой Мин Хо. Он о своей стране мог рассказывать вообще что-то?

— Не то чтобы он не рассказывал, но с ним постоянно какой-то человек находился. Не знаю, переводчик ли это или просто охранник, который должен был его всегда сопровождать. Но 24 часа в сутки был возле него! Даже если захочешь с ним пообщаться, то поговоришь обязательно с двумя людьми. Допускаю, что ему самому было неудобно. Только когда на футбольное поле выходил, он не был с этим переводчиком. Все остальное время — с ним! Ну правда, вообще ни на шаг не отходил от него! Как будто на привязи.

Вот О Бом Сок из Южной Кореи в нашей команде был совсем другим! Веселый, раскрепощенный, открытый! Всегда улыбался. Нормальный парень! Никогда не забуду, как уже в «Краснодаре» на сборах в Марбелье мы играли с корейской командой. О Бом вдруг в ней оказался. Он так обрадовался, когда увидел меня! И я был рад.

Но самое смешное, когда он узнал, что я еще играю! О Бом просто офигел и долго смеялся: «Как такое возможно?». Я ему сказал, что сейчас выйду на поле и он все узнает. Причем мы их обыграли тогда, если не ошибаюсь.

— Вы могли перейти из «Крыльев» в «Рубин». Жалеете, что не состоялось? Все же стали бы чемпионом, если бы трансфер состоялся.

— Действительно, стал бы чемпионом. И еще, скорее всего, был бы в команде, которая обыгрывала «Барселону»… Я тогда уже собрался, попрощался с ребятами в «Крыльях», Слуцким, Сергеем Шустиковым. С утра за мной должны были приехать и забрать. «Рубин» тоже находился на сборах в Испании. Однако утром ко мне подошел Леонид Викторович и сказал, что надо поехать пообщаться с президентом клуба Игорем Завьяловым. Я отправился в Москву на встречу с Завьяловым, где мы увиделись. В итоге меня не отпустили.

— Ранее вы говорили, что против перехода был Слуцкий.

— Я знаю, что так и было. Президент клуба заявил, что ему позвонил Слуцкий и сказал: «Вы мало того что мне не покупаете футболистов, так и не можете удержать тех, кто есть». Как понимаю, вопрос был принципиальный, и у меня не было шансов на переход.

— Не было из-за этого никогда обиды на Слуцкого?

— Да нет. Ну какие могут быть обиды? Редко обижаюсь на людей. Это должна быть какая-то ситуация из ряда вон. Конечно, было не по себе. Но что делать? Остался в команде, меня тогда признали лучшим игроком.

У меня получился очень хороший год в 35 лет. Поначалу никто не верил, что меня зовут в «Рубин». А как запрос пришел, поняли, что дело серьезное.

— Вы лично с Бердыевым общались о возможном переходе?

— Два раза встречался с Курбаном Бекиевичем, и мы разговаривали об этом. Все было в личной беседе. Мне было важно, чтобы заинтересованность исходила непосредственно от главного тренера, тем более от такого большого специалиста.

— В итоге вы остались, а в 2009-м случился тот самый матч с «Тереком», который до сих пор обсуждается, и многие его считают договорным. Было понимание, что происходит что-то не то?

— Конечно, было. Тем более Слуцкий уже давно высказался по этой ситуации. Мне к его словам добавить нечего. Что я должен сказать? Что этого не было?

— Просто вокруг этой игры будто до сих пор некий секрет Полишинеля.

— На самом деле никаких секретов нет. В футболе вообще очень сложно что-то утаить, как и в жизни в целом. Так что все прекрасно знают, какая была ситуация, обстановка и из-за чего все произошло.

— А в раздевалке понимали, к каким игрокам конкретно подходили и просили что-то?

— В этом были задействованы не два-три человека. Это очень непростая для разговора тема. Об этом высказался Слуцкий уже, который был главным тренером, а на нем была огромная ответственность, как и на ребятах.

— Далее в «Крыльях» вы работали с Юрием Газзаевым, который призывал вас впоследствии убрать из команды. В чем причина конфликта?

— Уже точно никакого зла не держу. Все началось, когда зимой на сборах мы в составе восьми-девяти человек на сборах подали в КДК из-за выплат. Ко мне и Будылину пришли игроки и сказали: «Руслан, надо что-то делать, иначе нас кинут». При этом среди игроков было два инициатора, которые всех собрали. Я ответил, что мы идем на очень серьезный шаг и надо действовать обязательно вместе, не отделяться, если принимается такое решение. Еще в комнате находился агент Арсен Минасов — отличный парень. Арсен пришел ко мне в гости, и этот разговор был при нем. Он может все подтвердить.

Мы решили все подавать заявление в палату по разрешению споров. Я же как капитан команды после встречи с ребятами подошел к Юрию Фарзуновичу и объяснил все, чтобы это не стало неожиданностью для него. Он на словах нас поддержал: «Правильно все делаете».

Потом мне надо было полететь в Германию сделать укол. Возвращаюсь буквально через день, и те два человека, которые изначально всех подговорили подать заявление, в последний момент забрали свои, ушли в сторону! Я интересовался у них, почему так. По их словам, им сказал агент забрать заявления. Ладно, сами вправе решать.

Однако в этот же день Газзаев сделал собрание, куда позвал всех людей, подавших заявление, и сказал, что против того, что мы сделали. День назад говорил, что мы молодцы и правильно поступаем! Видимо, через день поговорил с руководителями и решил наоборот. Причем обвинял он именно меня, якобы я подговорил. Даже знаю, что Минасов пытался всю правду донести Газзаеву, но тот не верил. Первый звоночек в наших отношениях прозвучал именно тогда. Ну скажи, как есть! Свое мнение! Мы же не будем ругать тебя. А вот так подстраиваться было некрасиво, как мне кажется.

— Случались еще какие-то разногласия с Газзаевым?

— Был период, когда нам ничего не платили, и на базе было несколько женщин, которые следили там за порядком. Зарплаты у них были мизерные. Одна из них подходит так ко мне и говорит: «Русик, нам три-четыре месяца не платят. Не мог бы ты с кем-нибудь поговорить?». Я тут же пошел к гендиректору и сказал: «Футболисты народ не бедный, они могут потерпеть месяц-два, но заплатите хотя бы этим людям! Имейте совесть!». И они выплатили. Потом я сам из своего кармана дал денег этим работницам, а уже затем им выплатили всю зарплату. В благодарность они подарили мне большую игрушку.

Главному тренеру тоже говорили об этой проблеме, но он не занялся этим вопросом, пришлось мне это сделать. А он на это очень сильно обиделся. Хотя даже тренеры из его штаба говорили о проблеме с зарплатами и просили меня посодействовать, не его просили! Он и бесился, что меня больше любили и уважали в клубе, чем его.

Он попытался всех собак спустить на меня, но проиграл в этом противостоянии. Для меня всегда было непонятно, как можно так к людям относиться. Мне было искренне жаль, что они находятся в таком положении. Поэтому я всегда помогу, чем смогу. Пытался сделать. Но это очень не понравилось Газзаеву. А что я мог сделать? Не мог же, как он, просто забыть о проблеме.

— Как вообще вся ситуация с Газзаевым разрешилась?

— Он перестал меня ставить в состав. Мне уже тогда было 36 лет, я понимал, что мне нет смысла отношения выяснять. Я просто спокойно сказал: «Понимаю, что не подхожу под вашу философию, но не хочу сидеть на лавке в своем возрасте. Никаких претензий к вам нет».

Он же мне начал говорить: «Руслан, да как ты можешь говорить такое? Я на тебя надеюсь и буду одним из первых, кто будет просить о продлении контракта с тобой. А если не продлят, вижу своим помощником в штабе». Клянусь, так и было! Для меня это было странно. Все вокруг, в том числе президент клуба, говорят, что Газзаев хочет убрать меня, а он тут такие вещи говорит. Я и подумал, что разногласия исчерпаны. Однако еду позже в машине, поступает звонок от президента клуба: «Что у вас там случилось? Газзаев мне позвонил и сказал убрать тебя из команды».

— Но вас не убрали.

— А куда и как меня уберут? Теперь я уже сам никуда не хотел уходить. Продолжал тренироваться, хотя и не попадал в состав. Потом меня и Белозерова убрали в дубль. Мы пробыли там месяц. Но основа не блистала в это время, результата не было.

И тут игра со «Спартаком». Газзаев взял и поставил в состав всех, кто не играл в последнее время. А все эти игроки, включая меня, в разобранном состоянии практически. Но мы были готовы умереть на поле. «Спартак» нас возил и не забил очень много моментов. У меня в глазах даже темные пятна возникали, видеть не мог. Настолько был не готов. Но у нас была задача не проиграть. И когда мы свели этот матч вничью, Газзаеву ничего не оставалось, кроме как написать заявление и уйти. Хотя на деле его дни в команде были сочтены до матча.

«Тарханов сказал, что я, Будылин и Белозеров сдали матч. Хотя за неделю до этого со мной хотели продлить контракт»

— Когда вы уходили из «Крыльев», это было из-за Тарханова?

— Да. Помню, когда он приходил, у нас были не очень хорошие результаты. После его прихода мы выдали неплохую серию без поражений, подтянулись. И тут меня вызывает гендиректор: «Я бы хотел с тобой поговорить о продлении контракта». Я им обозначил, что никуда не собираюсь уходить, хочу остаться в Самаре, мне нравится, но давайте вернемся к обсуждению, когда выполним задачу. Он согласился и вроде как понял меня.

Через два-три дня летим в Пермь. Вечером накануне матча Александр Федорович вызывает меня к себе и спрашивает, почему я не хочу контракт продлевать. Я ему попытался все объяснить. Он выслушал: «Хорошо». Потом мы проигрываем 1:2 «Амкару», а меня меняют по ходу игры. Возвращаемся обратно, и нам начинает Тарханов говорить, что мы сдали матч.

Я тогда понял, что всех собак на меня повесят. Так и было. И ладно на меня. Это коснулось и Будылина, и Белозерова — людей, неспособных кого-либо подвести. Нас всех и убрали. То есть за одну неделю сперва со мной говорят о продлении контракта, а потом выгоняют из клуба таким образом. Лицемерие — мягко сказано. Далее нам заявили, что дальше идут без нас, но распустили слухи, что мы втроем сдали игру. Белозеров вытаскивал мяч из пустых ворот, а я голевой пас отдал, на секундочку! Очень «классно». Если кто-то докажет, что я действительно это сделал, то готов этому человеку отдать все, что я заработал в футболе.

— Вы говорили, что это самый тяжелый период был для вас. Не только в футбольном плане, но и в жизни?

— Футбол — вся моя жизнь, поэтому это и в обычной жизни выражалось, конечно. Мне было очень неприятно тогда. Ведь я приложил столько усилий, старался максимально помочь команде, насколько это возможно. А тут пришел человек, взял и облил меня грязью.

— Спустя столько лет не обсуждали с Тархановым этот момент? Может, были мысли помириться?

— Нет. Что мне с ним обсуждать? Во-первых, он мне неприятен. Зачем мне с ним говорить об этом? Он, может быть, уже и не помнит некоторые вещи. Все, что нужно было сказать по этому поводу, я уже честно и открыто сказал. Если у кого-то были ко мне претензии, я ни от кого никогда не прятался и не собираюсь.

— Каково было возвращаться в Самару через два сезона после таких событий?

— Очень сложно. Понимал, что прихожу и попадаю под обструкцию со стороны болельщиков. Но я же спортсмен, хотел доказать, что все это было неправдой. Даже когда нас убрали, а команда сохранила прописку в РПЛ, я радовался точно так же за ребят, которые там были!

Как только вернулся в «Крылья», после сборов ко мне подошел человек, который отвечал за связь с болельщиками. И потом я один приехал к фанатам. Хотя даже спрашивали, не нужна ли мне охрана. А я что, воевать туда шел что ли? Я же шел разговаривать с людьми и объяснить свою позицию! Пришел на встречу, где было человек 30. Им и рассказал всю историю, как все происходило с моей стороны. Ну и потихоньку через несколько матчей меня перестали ругать, ведь все удалось доказать своей игрой. Это самое приятное достижение для меня в Самаре в какой-то мере!

«Галицкий приезжал в «Краснодаре» практически на каждую тренировку и спрашивал о делах у каждого игрока»

— Удивились, когда в солидном возрасте вас «Краснодар» позвал?

— Конечно. Это было очень приятно и неожиданно. Меня и прежде туда звали, но тогда не получилось. В последний момент главный тренер «Краснодара» тогда передумал. Как мне кажется, из-за возраста. А в этот раз уже возраст не помешал!

— Вас рассматривали как человека, который своим присутствием в составе поможет молодым?

— Не знаю. Было просто приятно. Я прибыл. Подписал контракт. Сергей Николаевич Галицкий тоже приехал, поздравил. В клубе ко мне хорошо относились, было хорошее внимание к игрокам со стороны руководства. Я это время никогда не забуду, несмотря на то что, возможно, я и не оправдал в полной мере тех ожиданий, которые на меня возлагались. Я же практически не играл. В основном выходил на замену. Там же и футболисты были выше классом.

Повлияла травма. Перед чемпионатом находился в хорошем состоянии, когда набрал форму. Однако на 10-й минуте матча с «Селтиком» мне защитник ударил по ноге и сломал пятую плюсневую кость. Тогда я понял, что все, не смогу уже. Была большая конкуренция. Пропустить два месяца в таком положении… Даже не знаю, что я должен был делать. Понимал, что я уже не смогу выиграть конкуренцию по ходу сезона. На все нужно время, а его у меня не было. Я вернулся и играл, но не лучше остальных. Старался, но одного старания мало.

— Все отмечают отличные условия в «Краснодаре». Какие впечатления в этом плане?

— Там все очень круто. И академия, и стадион, и отношение к тебе в клубе… Ты там не думаешь ни о чем, кроме того, чтобы добиваться результата на поле. Там все для этого построено. Будто в теплой ванне находишься. Возможно, эта ванна даже плохо влияет на некоторых футболистов, которые не смогли раскрыть свой потенциал.

— Что можете сказать о Галицком как о руководителе?

— Когда я находился в «Краснодаре», он практически на каждую тренировку приезжал. И даже не только в Краснодаре. Если были где-то на сборах за границей, Сергей Николаевич всегда прилетал. Всегда находил время общаться с командой, интересоваться жизнью клуба. А это при том, что гендиректор клуба Владимир Хашиг 24 часа в сутки находится в команде — у них все отлично налажено.

Но Галицкий все равно всегда находил сам время приехать, спросить каждого игрока о делах. Если же какие-то проблемы возникали, он сразу принимал какие-то решения. Президент должен был знать все до мельчайших подробностей, интересовался нашим самочувствием. То есть максимально приятное впечатление с человеческой точки зрения. Галицкий все делал, чтобы у игрока никогда не возникало претензий к клубу. Все делалось для футболистов.

— В прессе последние годы появился миф, что Галицкий вмешивается в тренировочный процесс. Насколько это действительности соответствует?

— Чтобы говорить, правда ли это, надо быть тренером команды.

— Вы были.

— Я был все-таки помощником главного. Ассистент может и не знать, о чем Галицкий говорит с главным тренером. У меня же большие сомнения по этому поводу. Как это должно выглядеть? Тренер выбирает состав, а Сергей Николаевич позвонил и изменил? Мне трудно сказать, но думаю, скорее всего, это неправда.

На тренировках же при мне Галицкий в процесс точно не вмешивался (смеется). И не совсем понимаю, как это могло быть.

— Как вам в целом в тренерском штабе «Краснодара» работалось, и почему ушли?

— Было все хорошо, но надо было что-то менять, развиваться. Поэтому решил, что команда будет прекрасно себя чувствовать и без меня.

— Пока вы работали тренером только как ассистент кого-либо, а есть амбиции стать главным?

— Конечно, когда-то это произойдет. Но пока я не то что не вижу себя в роли главного тренера, а меня просто все устраивает. Пока хочу закончить обучение, получить лицензию Pro, а там посмотрим.

***

Прямые трансляции матчей МИР РПЛ смотрите на телеканалах «Матч ТВ» и МАТЧ ПРЕМЬЕР, а также на сайтах matchtv.ru и sportbox.ru.

Источник: matchtv.ru